Письмецо одной девушки из Германии подруге в Россию. Вернее, отрывок. Пунктуация, орфография и остальные нехитрые обороты автора сохранены без изменения. Далее от лица автора. … Иду, значит, шоппингую, смотрю: на обочине ёжик лежит. Не клубочком, а навзничь, и лапками кверху. И мордочка вся в кровище: машиной, наверное,
сбило. Тут в пригородах кого только не давят! Ежи, лисы, змеи… иногда
даже косули попадаются. Мне чего-то жалко его стало: завернула в газету,
принесла домой. Звоню Гельмуту, спрашиваю, что делать? Он мне: отнеси в больницу, там ветеринарное отделение есть.
Ладно, несу. Зашла в кабинет. Встречает какой-то Айболит перекачанный:
за два метра ростом, из халата две простыни сшить можно. Вас ист лось?!
– спрашивает. Вот уж, думаю, точно: лось. И прикинь: забыла, как
по-немецки ёж. Потом уже в словаре посмотрела. Ну, сую ему бедолагу: мол, такое шайсе приключилось, кранкен животинка, лечи, давай. Назвался лосем – люби ёжиков.. Так он по жизни Айболитом оказался: рожа перекосилась, чуть не плачет бедняжка. Тампонами протёр, чуть ли не облизал и укол засандалил. Блин, думаю, мало ёжику своих иголок. И понёс в операционную. Подождите, говорит, около часа. Ну, уходить как-то стремно – жду. Часа через полтора выползает этот лось. Табло скорбное, как будто у меня тут родственник загибается. И вещает: мол, как хорошо, что вы вовремя принесли бедное существо!
Травма-де, очень тяжёлая: жить будет, но инвалидом останется… Сейчас,
либе фройляйн, его забирать и даже навещать нельзя: ломняк после
наркоза. Я от такой заботы тихо охреневаю. А тут начинается полный ам энде.
Айболит продолжает: Пару дней пациенту (nоtа bеnе: ёжику!) придётся
полежать в отделении реанимации (для ёжиков, н/// х?!!!), а потом
сможете его забирать. У меня, наверное, на лице было написано: А на
хрена мне дома ёжик-инвалид?!.. Он спохватывается: Но, может быть, это для вас обременительно и чересчур ответственно ( ё-мое!!!). Тогда вы можете оформить животное в приют (б///я!!!). Если же все-таки вы решите приютить его, понадобятся некоторые бюрократические формальности.. Понимаю, что ржать нельзя: немец грустный, как на похоронах фюрера. Гашу лыбу и спрашиваю: – Договор об опеке (над ёжиком, е///т!!!)? -
отвечает, а также характеристику из магистрата. Я уже еле сдерживаюсь,
чтобы не закатиться., – спрашиваю. Этот зоофил на полном серьёзе
отвечает: – Нет, характеристика в отношении вашей семьи, фройляйн. В
документе должны содержаться сведения о том, не обвинялись ли вы или
члены вашей семье в насилии над животными (изо всех сил гоню из головы
образ Гельмута, грубо сожительствующего с ёжиком!). Кроме того,
магистрат должен подтвердить, имеете ли вы материальные и жилищные
условия достаточные для опеки над животным (не слишком ли мы бедны для
ёжика, с///ка!!!). У меня, блин, ещё сил хватило сказать: мол, я
посоветуюсь с близкими, прежде чем пойти на такой ответственный шаг, как
усыновление ёжика. И прашиваю: сколько я должна за операцию? Ответ
меня додавил. «О, нет, -говорит, -вы ничего не должны! У нас действует федеральная
программа по спасению животных, пострадавших от людей». И дальше –
зацени: «Наоборот, вы получите премию в сумме ста евро за своевременное
обращение к нам. Вам отправят деньги почтовым переводом (… восемь,
девять – аут!!!). Мы благодарны за вашу доброту. Данке шен, гуторехциг
фройляйн, ауфвидерзейн!» В общем, домой шла в полном угаре, смеяться уже
сил не было. А потом чего-то грустно стало: вспомнила нашу
больничку, когда тётка лежала после инфаркта. Как еду таскала три раза в
день, белье, посуду; умоляла, чтобы осмотрели и хоть зелёнкой помазали.. В итоге родилась такая максима: «Лучше быть ёжиком в Германии, чем человеком в России».
|